У Евгения Пригожина были свои причины для того, чтобы поднять мятеж на выходных. Российское военное руководство включая генералов Валерия Герасимова и Сергея Шойгу пыталось подчинить армию наемников Пригожина себе.

Чрезвычайно иерархическая, маргинальная культура регулярной армии, безусловно, конфликтовала с ориентированной на эффективность, предпринимательской культурой военизированной группировки «Вагнер», девизом которой была «Смерть – наш бизнес, и бизнес идет хорошо». Но послание Пригожина, произнесенное им в 30-минутной речи в пятницу, касалось не только его личных обид и даже не того, как Москва ведет войну. Оно также было политическим и полным противоречий, – пишет в статье для The Atlantic профессор политической философии Московской школы социальных и экономических наук и научный сотрудник Принстонского университета Григорий Юдин.

Главарь наемников обвинил военное руководство в плохой планировке, что привело к измене и принесению в жертву российских солдат. Но в то же время он подверг сомнению саму логику войны в Украине. Пригожин призвал к более организованному и еще более жестокому кровопролитию, но также утверждал, что весь конфликт - результат высокомерия Владимира Путина. Потому что президент Украины Владимир Зеленский изначально был открыт к переговорам.

Пригожин угрожал Украине, но при этом с уважением говорил о ее военном и политическом руководстве. В какой-то момент он назвал российские власти «психически больными подонками и дрочилами» за решение «бросить в мясорубку еще несколько тысяч российских парней, чтобы они скулили, как собаки». Затем он добавил: «Но это тоже может быть законным вариантом. Иногда это разумно».

«Несмотря на все противоречивые моменты, речь Пригожина несла в себе совершенно четкое послание: Путин не может выполнить свои собственные планы. Его система настолько неэффективна, что не может победить в начавшейся войне. И он не смог достичь своих целей также и дипломатическим путем», – пишет Юдин.

Заявления Пригожина могут показаться беспорядочными, но это не была импровизация. Скорее всего, главарь наемников руководит командой пиарщиков и спичрайтеров, годами ведущих политические кампании в России.

«Его призывы к разным недовольным избирателям: от военных ястребов до антивоенных прагматиков, - основываются на тщательном анализе тенденций и настроений в российском обществе. И этот анализ дает единственный вывод: все больше россиян чувствуют, что страна зашла в тупик», – говорится в статье.

Юдин подчеркивает, что нет пути для победы России в войне против Украины. Путин продолжает придумывать истории о том, что его страна якобы неизбежно победит. Сначала она должна была легко одержать победу, устранив правительство в Киеве. Затем победой должен был стать захват Донбасса, а позже - разрушение критически важной инфраструктуры Украины. Позже победой России должно было стать заморозка до смерти европейцев минувшей зимой, а после этого Москва должна была одержать верх, когда Запад устанет поставлять Украине оружие.

«Многие в России когда-то были готовы поверить в сказки Путина, но сейчас мало кто может делать вид, что верит в хороший конец. Скорее надвигается поражение, и хотя это слово практически запрещено для публичного использования, оно все чаще и чаще упоминается в частных разговорах. В своем публичном выступлении во время мятежа Путин наконец-то намекнул на реальную возможность поражения, открыто использовав метафору «кинжала в спину», которая была использована для того, чтобы разжечь возмущение в Германии после ее поражения в Первой мировой войне», - пишет Юдин.

Многие российские элиты ожидали украинского контрнаступления с большой тревогой, боясь, что это приведет к воплощению их страхов. Путин отдавал себе отчет о высоких ставках, и именно поэтому, когда контрнаступление оказалось медленным на начальных этапах, он поспешил объявить его провал. Пригожин обращается к тем же напуганным элитам, когда публично переоценивает украинские достижения и рисует мрачную картину для России.

Примечательно, что когда главарь «Вагнера» начал свой мятеж, он не встретил почти никакого сопротивления со стороны элит, почти целый день хранивших молчание. После того, как Путин обратился к общественности, в считанные минуты появился шквал заявлений в его поддержку со стороны чиновников. Хотя их слова выглядели скорее как спектакль, чем как выражение подлинных чувств. Чиновники не подкрепили свои заявления действиями, и колонна Пригожина направлялась в столицу России, не встретив особого сопротивления со стороны военных.

А что можно сказать о российском народе? Возможно, элита и даже некоторые из военного руководства молча стояли в стороне. Но ведь опросы общественного мнения уже давно уверенно подтверждают, что рядовые россияне твердо стоят на стороне своего президента. Однако в прошлую субботу большинство россиян, очевидно, решили отстраниться от драмы. В большинстве регионов страны жизнь продолжалась как обычно: школьники посещали выпускные церемонии. Казалось, им безразлична «какая-то война где-то там в Москве», как сказал один выпускник в Санкт-Петербурге российскому журналисту.

В городах, непосредственно пострадавших от мятежа, отношение к происходящему было аналогичным. Люди беззаботно проходили мимо военного штаба в Ростове-на-Дону, занятом наемниками «Вагнера», даже после того, как там произошел взрыв. Некоторые прохожие демонстрировали энтузиазм по поводу прибытия войск Вагнера, распространяя радостные видео в социальных сетях. За исключением одной небольшой стычки в Ростове, не было сообщений, свидетельствующих, что россияне бросились спасать Путина от мятежника.

«В Москве, где я был в тот субботний день, улицы города были жутко пусты, хотя комендантский час или эвакуацию не объявляли. В общественном автобусе я подслушал разговоры, в которых упоминалось о мятеже, но без сильных эмоций. Москвичи казались спокойными, будто такое давно должно было произойти, и всем было плевать. В тот день я обедал с военным экспертом. Он сказал мне, что три дивизии имеют задачу защищать Москву, но он был не уверен, выполнят ли они приказ», – пишет Юдин.

Мост через реку Обь, очевидно, собирались уничтожить, чтобы создать естественный барьер. А город патрулировали несколько военных машин. Но Москва не походила на город, способный выдержать штурм.

Сознательно ли Путин не применял военную силу против Вагнера? Юдин указывает на то, что российские военно-воздушные силы последовательно (и безуспешно) атаковали конвой наемников, сбили несколько вертолетов и самолетов, убив их пилотов.

«Казалось, что не было ни приказа стоять в стороне, ни приказа сражаться, вообще не было никакого приказа. Правительство сбежало на север, а многие состоятельные люди отправились на юг, в Турцию или Дубай», - пишет Юдин.

Прерванный поход Пригожина на Москву дал понять, что Путин больше не арбитр в конфликте между полевыми командирами. Он сам был участником этого конфликта, поэтому не он, а Аляксандр Лукашэнка выступил посредником.

«И хотя эти две силы, сражавшиеся друг против друга в субботу, вряд ли можно классифицировать как сторонников или противников войны против Украины, более глубокое значение их конфликта заключается в негласном признании, что вторжение, а вместе с ним и Россия, зашли в тупик. Ни у кого нет рабочего плана, вся ответственность делегирована, а президент продолжает делать то, что не работает, в то время как его власть постепенно разваливается. Россия отдает себе отчет, что так дальше продолжаться не может», - считает автор.

Подготовила: Нина Петрович