- Считаете ли вы себя режиссером авторского кино?

- Нет, я считаю себя режиссером скучного кино. Кино, которое не рассчитано на широкого зрителя, а рассчитано на определенный круг людей, якобы интеллектуальных, вот это, наверное, авторское кино. Я не знаю, отношусь ли я к этому, но судя по количеству зрителей, то да, наверное.

- Как заставить зрителя смотреть умные фильмы?

- Вы не заставите никак. Должен быть отдельный кинотеатр, который будет специализироваться только на таких фильмах, где зал рассчитан на не более 300-400 людей.

- Почему в Украине никто не занимается продвижением авторского кино?

- А в Украине что, занимаются коммерческим кино? В Украине вообще нет киноотрасли, потому что, я уже десять лет это говорю, ни одно руководство страны не понимало роли кинематографа. Финансировались отдельные фильмы, якобы как шедевры. А нам нужна киноотрасль. Чем занимается Америка? Продвижением своей ментальности во всем мире. У нас видимо не понимали, как интегрировать себя в мир, конечно, через кино.

- Закон о кинематографии должен как-то изменить ситуацию?

- Думаю, что да, если он только заработает, если заинтересуются инвесторы. В России это называлось «системой отката денег», то есть инвестор давал на фильм 700 тысяч, двести просил обратно. Таким образом заработало их кино, это было необходимо. Сейчас они от этого отказались, а мы только к этому пришли. Но, как мне кажется, кроме отката инвестор может и заработать на фильме. Для этого нужно снять какой-нибудь блокбастер, но я, например, не знаю ни молодого, ни моего возраста режиссера, способного снять блокбастер. Хотя можно пригласить, а работать будут наши профессионалы.

- А сегодня кто является инвесторами?

- Сейчас – никто! (смеется)

- А как оно тогда выживает?

- Оно что, выживает? Оно вымирает. В основе, по большому счету, никто ничего не снимает. Раньше, до 1990 года,  на киевской киностудии одновременно снималось около 20 картин, а сейчас она может за год снять 1-2 фильма. А территория огромная, ее нужно кормить, содержать, ремонтировать. Сегодня это все – запущено.

- Сколько должно пройти времени, чтобы кинематограф ожил?

- Сегодня на киностудии отсутствует среднее звено, все ушли. Не дай бог, государство решит завтра снимать 5 фильмов, где будут павильонные съемки. Ведь павильонов-то нет. Все заняты телевидением под разные программы, шоу. Где будут снимать кино? Вот и появляются тысячи проблем. Если увлекутся инвесторы, то точного времени не скажу, но все равно годы. В России пошли другим путем. Восемь лет назад руководство России выкинуло на кино 150 тысяч долларов. Кино заработало. Россия пошла на это, понимая, что такое кино. Если государство не кинет денег, я не верю, что через 5 лет на киностудии будет снимать 15 фильмов.

- Когда было легче снимать кино - во времена Советского Союза или когда страна стала независимой?

- С точки зрения идеологической, то сейчас. Но если я захочу снимать, то буду снимать в любое время. Главное - желание. Мне было всегда легко. Чтобы не снимать конъюнктуру, я ушел в классику. Из моих фильмов три четверти - это русская классика. Я понимал, что там мне уж точно никто ничего не скажет. Хотя в «Каштанке» мне сказали, что очень страшный кадр – смерть гуся, а когда Горбачев запретил пить на экране, редакторы без моего ведома вырезали кадр, где Табаков пьет вино, так боялись. Тогда было глупое время, безличностное, «бесчеловечностное», ущемляли достоинство и честь человека. Сейчас вроде ничего не ущемляют, но ничего и не хочется. Про что снимать? Мне неинтересно снимать, где все плохие, а я хороший.

- Ваши герои – борцы за свободу. Вам доводилось бороться за свой фильм?

- Любой фильм - это некое послание. Нужен в обществе свободный дух. Сейчас этого еще нет. Свобода слова есть, но за такую свободу надо давать по шапке. Люди привселюдно такую грязь друг на друга льют, это же просто ужас. Надо учиться высказываться в необидной форме, но на это нужны годы.

- А сейчас над какой картиной работаете?

- Над народным фильмом. Главный герой – это человек нереализованный в этом времени, не признающий все новое. Он эколог, его мнение сейчас вообще не нужно, оно мешает. То есть, этот фильм о 70% жителей, но не для тех 70%, которые посещают кинотеатры.

- Продюсером нового фильма будет Олег Кохан?

Нет, этот фильм хочет продюсировать Сергей Созановский, руководитель Интера. Если все получится, то съемки будут в конце августа. В главной роли должен был быть Олег Янковский, но теперь я не знаю. Фильм начинается с серьезного запоя, протестного. Пока не вижу, кто бы мог его  сыграть. Вы знаете, я когда рассказываю своим друзьям эту историю, то им нравится, и мне этого хватает, а снимать… все равно никто не ходит. Но, будучи человеком обеспеченным, я всегда оглядываюсь на тех, кто рядом нуждается. Чувство сострадания не проходит, и это главное.

«В главной роли должен был быть Олег Янковский, но теперь я не знаю. Фильм начинается с серьезного запоя, протестного. Пока не вижу, кто бы мог его сыграть»

- Сколько нужно для того, чтобы снять фильм?

- Не меньше миллиона долларов. Метр пленки стоит 2 доллара, плюс гонорары актерам, съемочной группе, а еще большие деньги уходят на перегон. Мы, когда перегоняли с пленки на цифру «Райские птицы», заплатили больше ста тысяч долларов.

- Как важно для кино быть везучим человеком?

- У меня все на везении построено. Мой первый абсолютно бездарный фильм «Эффект Ромашки» закрыли. Я его считал полным дерьмом, мне повезло, что его закрыли. И все-таки Московское телевидение что-то в нем разглядело, и мне предложили снять «Каштанку». А если бы не этот случай, я возможно, больше ничего и не снял бы. Поэтому по первому фильму я никогда не ругаю. Всегда важен второй фильм.

- Тяжело ли молодым режиссерам?

- Тяжело ли им, не знаю. Главное то, что они разуверились в кинематографе. И пошли зарабатывать деньги. У них прошло то, что было у нас. Мы могли снимать фильмы вообще без денег. Семьи нуждались. Сейчас более прагматичное поколение, наверное, правильное, но мне кажется, что желание жертвовать многим во имя своего фильма, вряд ли у них это есть.

У меня есть теория, которая раздражает киношников. Я всегда говорю: дайте дорогу молодым. Нужно же посмотреть, кто там за нами и вообще – есть кто-то? Мы же ничего не знаем. Надо дать возможность снять. Пусть даже без редакторской правки. А там сразу можно будет определить, кому другую профессию искать, а кому дальше трудиться. Из двадцати дебютов, я думаю, 3-4 приличных найдется. И этого хватит, это же не фабрика какая-то. Но этим, в первую очередь, должно заниматься государство. Сейчас, наверное, снимаются короткометражки, которые ложатся на полку, а вот целенаправленной программы нет. Я отказывался от украинских денег, уже не пользуюсь ими 20 лет с 1986 года, но мой последний фильм был снят за украинские деньги, Госкино  и мой продюсер настояли на этом, хотя я просил отдать молодежи. Мне тогда кто-то цинично сказал: «А вы уверены, что им отдадут эти деньги?».

- Каким должно быть авторское кино через 5 лет?

- Не политизированным! О маленьком человеке, о человеке сомневающемся. У всех писателей мира, я говорю о бестселлерах, герой – слабый человек, каких миллионы.  Если в это русло пойдет авторское кино, то хорошо. Хотя можно снимать и «Криминальное чтиво» или «Крестный отец», такое кино еще и коммерческое. Оно удачное, потому что подходит как для дураков, так и для академиков. Но мы не умеем так снимать. Нам всегда говорили, что мы гении, таланты. А вот надо было профессию давать.

- А сейчас в Украине есть школа?

- Я не хочу никого обидеть, но многие преподаватели из института Карпенко-Карого говорят, что они воспитали гениев, но помогите им, где они? Если я вижу талант, то я как танк! Если бы не я, то в свое время Наталья Андрейченко не сняла бы свою «Шамару». Я считаю, что нужно продвигать. Вот Руденко, мне его дипломная работа не понравилась, но в его курсовых работах что-то есть. Дети режиссера Денисенко очень талантливые, Анна и Марк, дети Греся, но где они? Нужно помогать, нужна государственная поддержка. А у нас сегодня важно только то, что творится на политической арене. Ведь самые популярные артисты – это наши политики. У нас общество очень заполитизированное. Только и говорят что о политике. Это очень плохо. Народ создает кумиров в политике, а нужно в искусстве!     

Наталья Книга